Первую часть можно прочитать, перейдя по ссылке Трек к базовому лагерю Эвереста самостоятельно. Часть первая
День пятый: Begkar(2630)- Namche Bazar(3450), 7 км
Мы выдвинулись в столицу шерпов — Намче Базар. Для путешественника это последний пункт цивилизации на пути к вершине мира. В городке можно докупить вещи, пищу, медикаменты, снять деньги в банкомате. А для местных Намче Базар — это рынок. Сюда сходятся со всех деревень люди, чтобы купить и продать свой товар. Для тех, кто не работает с иностранцами, это почти единственная возможность заработать живые деньги. Идут по два дня, бывает, по пять-восемь. Сюда же животные и люди несут баллоны с газом, рис: все то, что нужно для жизни. Часть продукции остается в поселке, а часть распределяется в более высокие регионы.
Дорога со вчерашнего дня объединилась с основной из Луклы и петляла по национальному парку вдоль реки. Маршрут напоминал муравейник: животные, местные, группы туристов, гиды, портеры, — все стремятся разойтись на узких тропах и навесных мостах.
Я ловила взглядом и старалась пропустить носильщиков строительных материалов и продуктов для магазинов. Они носят грузы превосходящие их. Человек с весом до пятидесяти килограмм может тащить восемьдесят. Корзину крепят к голове веревкой, а корпус часто опускают до параллели с полом.
Сами шерпы относятся к этому философски. Тенцинг Норгей, самый известный шерп, который первым с новозеландцем Хиллари ступил на Эверест, в своей книге «Тигр снегов» рассказывает: «Мальчик-шерп смотрит вверх — он видит гору. Потом он смотрит вниз и видит груз. Он поднимает груз и идет на гору. Он не видит в этом ничего необычного или неприятного. Идти с грузом — его естественное состояние, и ноша для него все равно что часть тела».
Работают носильщиками юноши и пожилые. Здесь стирается граница возраста, пола, национальности. Единственный способ приобрести или сдать товар, попасть в школу, к врачу, собрать хворост, траву для скота — идти пару часов по горе.
Мы остановились у смотровой на Джомолунгму. Из-за дымки гору не было видно. Решили сделать привал. На выточенной из камня скамье, отдыхали дедушка с бабушкой, похожие на гномиков. Их рост был не более полутора метров, ноги оставались на весу и не касались земли. Они ели вареную картошку и запивали молоком. На вид старичкам было лет сто. Лица и руки полностью усеяны морщинками. Рядом лежали тросточки.
Насытившись, мужчина позаботился о бабуле. Он оттянул кусок платья у груди женщины и высыпал туда остатки картофеля из пакета. Сползли с камня, одели рюкзаки, взяли палочки и продолжили путь. Картошка за пазухой стала отличным допингом: женщина втопила на пятку и лихо опередила мужа.
Мы находились в лесу. Они прошли минимум три часа по крутым спускам и подъемам. Впереди столько же. За весь маршрут я так и не увидела ни одно шерпа с больными ногами. В странах, с благоприятно созданными условиями для уменьшения движения, ситуация другая. Аэропорта Арабских Эмиратов наполнены женщинами на колясках. В элитных районах Индии такая же картина. Люди от рождения наделяются статусом, кастой, при которых появляется возможность не работать, не выполнять житейские дела. Воспользовавшись не по назначению привилегией, меньше активничают и приобретают проблемы с конечностями, лишним весом и, в целом, со здоровьем. В наших широтах привилегия — это возраст. Тридцатилетние могут позволить себе вольности в виде: «Возраст уже не тот». Чем старше, тем больше заметен культ пенсии с вытекающим пассивным образом жизни и болезнями.
У шерпов нет способа существовать иначе. Они живут на высотах до пяти тысяч, без дорог и ровных поверхностей, горячей воды, электричество получают от солнечных батарей. Чтобы решить любой бытовой вопрос, необходимо идти вверх или вниз часы. Шерпы собственным примером, демонстрируют, что движение — это жизнь!
День шестой: Namche Bazar (3450). Акклиматизационный день.
За неделю я научилась выбирать лоджию: туалет в помещении, а не на улице, спрашивать о душе — ведро ли это воды или настоящий, подключенный от газового баллона, предпочтение выхода окон на Юго-Восток. За утро комната успевает прогреться до наступления облачности, которая начинается ближе к полудню, и до вечера остается теплой. Но ночью все равно стены остывают, температура улицы и помещения сравнивается.
В четыре утра я лежала под ячьим одеялом, оставив только глаза и нос, и думала, почему мы заказали завтрак на час позже. По плану, следующий день — акклиматизационный, с непродолжительным радиальным выходом, поэтому решили поспать подольше. Но организм привык к ранним подъемам и уже с ночи был готов к продолжению маршрута.
В окне царила тьма. Долго смотрев в черноту, глаз все же начал привыкать и уловил рисунок: спящие домики, впритык которым прилегала хаотичная диаграмма, разбивающая пространство на две части. Нижняя была как смоль, верхняя — иссиня-свинцовая. На пересечении горела точка, похожая на звезду. Вечером город накрыло облако и закрыло обзор. Но сейчас было ясно.
Я чуть больше сфокусировалась и картина наконец-то вырисовалась: мы находились в природном амфитеатре, где-то на средних рядах. Город расположен на боковом склоне холма, изогнутом в виде воронки. Впереди пропасть, за которой возвышается огромная угольная гора. Она настолько высока, что откидывает тень в ночи и даже беззвездное небо отражается свинцом. А та сверкающая точка, словно маяк вселенной, была фонарем. Даже на этом титане, ввергнутом в земные недра, есть жизнь.
С рассветом мои зарисовки подтвердились: перед нами предстала гора со снежным пиком, на хребте которой стояли крохотные, еле заметные домики. Но вскоре все опять поглотило облако. Мы отправились на акклиматизационный выход.
Выше трех тысяч, а Намче Базар находится на трех с половиной, необходимо оставаться на дневку при каждом поднятом километре и идти не меньше, чем на пятьсот метров вверх и возвращаться. Это правило, написанное жизнями тех, кто восходил в Гималаях. На данной высоте уже начинается кислородное голодание из-за разряженности воздуха.
Цель на сегодня — знаменитый японский отель, что на полкилометра выше нашей ночевки. Это единственное место на маршруте, где есть отопление, ванная, а в коридорах и номерах лежат кислородные маски, для тех, кому становится плохо. И главная особенность — с его террасы открывается панорама от Джомолунгмы до Лхоцзе. Но над всем регионом стояла дымка, поэтому мы не увидели гор. Провели положенный час на высоте, дав адаптироваться организму, согрелись, выпив чаю, и к полудню спустились.
Я присела на скамью возле местной прачечной. Люди подвели горную воду к площадке на улице, облагородили зону и теперь вместе стирают в ледяной воде. Две девушки укладывали в ведро третьей мокрые простыни, на что та фыркнула и выложила обратно пару вещей. Унесла лишь то, что посчитала нужным. Оно и понятно, ей круто идти вверх. Здесь же мужики мыли ноги и шлепки. На лужайке женщины кувалдами разбивали камни в щебень. Блоки для домов вытачиваются из валунов, а из остатков получают песок для цемента. Рядом детки кидали друг в друга лепешки навоза, заливая пространство смехом.
Люди создали свой, удивительный островок цивилизации посреди дикой природы. Здесь можно почувствовать себя по-европейски, попивая настоящий итальянский кофе с круассаном и рассматривая автографы на стенах лучших альпинистов мира. И в одночасье, оставаться в самобытном мире горцев,где все делается руками и приносится ногами.
День седьмой: Namche Bazar(3450) — Deboche(3820), 11 км.
Чем выше поднимаешься, тем больше барабанов и камней с выточенными мантрами на земле, молитвенных флажков и тибетских белых шарфов на подвесных мостах. Все чаще встречаются мемориалы, которые напоминают, что это не туристическое развлечение, а серьезный маршрут.
Мы шли мимо поселка Кунжунг, в котором находится лучшая и последняя клиника на маршруте. Ее за собственные деньги построил новозеландец Эдмунд Хиллари. Став первым, кто поднялся на Эверест, на него обрушилась всемирная известность, присвоение рыцарских титулов британской Империи, Новой Зеландии и неограниченные возможности. Он мог бы стать миллионером, но ему было важнее помогать другим. Деньги с выступлений и книг шли на строительство больниц, школ, что сделало счастливыми тысячи шерпов. Хилари впервые подарил им образование. Школу в Кунжунге и общежитие для детей, которые далеко живут, он строил своими руками.
Раньше здесь вместо врачей были шаманы. Как альпинист он понимал, насколько значимо на высоте иметь медицинскую помощь. Мужчина открыл благотворительный фонд, который и сегодня финансирует высокогорную клинику. Для местных прием бесплатный, для иностранцев — 50 долларов.
На таких высотах проблемы со здоровьем обычная история. Самое страшное — это горная болезнь, в возникновении которой наряду с недостатком кислорода играют также роль такие усугубляющие факторы, как физическое утомление, охлаждение, обезвоживание. Заболевший испытывает сильное головокружение, боль в животе, рвоту. Если не спустить вниз — человек умирает от отека легких или мозга. Предугадать заболевание почти невозможно! Оно не щадит никого: и сильные мужики, восходящие ранее на пики, ломаются, умирают и портреты.
Те, кому плохо, просто идут вниз, никто никого не ждёт — это правило гор. Тут все живут по их законам! Они могут дать шанс увидеть вершину, постоять на ней, спуститься назад, а могут и нет. Пока мы были на тропе, при восхождении, на спуске и на треке, погибло около 20-ти человек. Шерпов часто не учитывают.
Первый раз на себе ощутила власть гор на подъеме к Намче Базару 3500 метрам. Никаких болевых синдромов не было. Но прислушавшись к организму, заметила, что сердцу тяжелее стало перекачивать кровь. Я медленно протягивала вдохи и выдохи, желая наполнить легкие. А обычное мытье волос сравнивалось по физике с походом в баню. Вода была подведена от газового баллона, поэтому я не успела замерзнуть в душе. Но после, когда остывала в прохладной комнате, произошел контраст, который через пару часов привел к ознобу. Я улеглась в штанах и пуховке под одеяло, хотя тело пылало от жара. В дальнейшем не простудилась, но голову больше не мыла до спуска в Луклу.
Многим трудно понять, почему люди идут в горы, рискуют своим здоровьем. До непальских Гималай я никогда не думала о смерти столь часто и в таком объеме. Дикие условия демонстрируют, что жизнь и смерть протекают в одном измерении. Здесь осознаешь беспомощность перед стихией и что многое, очень многое, от тебя не зависит. Начинаешь трезво рассуждать насчет своего времени и сил. Нехватка этих ресурсов заставляет задуматься об эффективности этих ресурсов и в привычной жизни, после похода!
День восьмой: Deboche(3820) — Dingboche (4400), 8,7 км.
Каждый день природа менялась. Восемь дней назад, в Паплу, ягоды земляники пестрили на махровых полянках соснового леса, словно рассыпанные кораллы. А сейчас мы в пыльно-землянистом царствие. Люди возводят каменные изгороди, чтобы ветер не унес плодородную почву.
Выращивать картофель или пшеницу бессмысленно: заморозки все убьют. За ограждениями растёт с просветами земли реденькая трава для яков. Но и ее не хватает. Животные снизу носят огромные баулы сена для высокогорных собратьев. Жизнь шерпов без яков немыслима. Они дают шерсть, молоко, носят грузы и производят топливо для печей. На крышах, заборах сушатся ячьи лепешки. Деревьев в округе просто нет.
Как-то мы сидели в столовой вечером. Иностранцы, спасаясь от холода, облепили буржуйку, вытянув к ней ноги и руки. Хозяин взял из ящика пару лепешек и кинул в огонь. У рядом сидящей европейки отвисла челюсть, она даже что-то пробормотала. Мужчина, не обращая ни на кого внимания, пошел к кухне, вытер о полотенце руки и продолжил обслуживать людей, принося тарелки с едой путешественникам. Неприятного запаха от навоза нет. Напротив, чувствуется тонкая нотка благовония. Животных не много в горах, поэтому и это топливо берегут. Как и газ, навоз используют в основном вечером. Днем есть другая энергия.
Мы остановились в одной лоджии по пути и попросили горячего чая. Женщина вместо того, чтобы идти в дом и ставить чайник на плиту, пошла во внутренний дворик и вернулась с кипятком. На улицах они устанавливают алюминиевые глянцевые сферы. Выглядят эти объекты, как космические спутники. В центр ставят чайник, который нагревается от отражающихся лучей палящего горного солнца. На этом сообразительность горцев не закончилась.
В Дингбоче мы пришли к раннему обеду. Поселок расположен на высоте близкой к четырем с половиной тысячам. Как и в Намче Базаре, нам необходимо провести две ночи и сделать радиальный выход на ближайшую гору. Это последняя подготовка организма к базовому лагерю Эверест. На длительных остановках удобно стирать вещи.
Обычно все не высыхает за вечер, поэтому приходится утром крепить одежду на рюкзак, чтобы та досохла. Но сейчас мы имеем целый световой день.
Люди стирают на улице от шланга, подведенного к горному источнику. Усиливает экзекуцию ветер, который окончательно сковывает руки. Зная, об этом удовольствии, я остолбенела при виде дочери хозяйки, которая мыла волосы, по сути, ледяной водой. Девочка любезно уступила место, и я коснулась воды. Она была приятной температуры. Оказывается, на крыше дома стояла огромная бочка с водой, с отведенным шлангом. Достаточно пару часов гималайского солнца и цистерна становится теплой.
Подъем в горы может изумлять нас перед простейшими событиями в мире живых: сидеть у печи и стирать в летней воде.
День девятый: Dingboche (4400). Акклиматизационный день.
Любовь к горам — просыпаться полностью одетым: в штанах, флисовой кофте, термомайке, шерстяных гетрах и шапке-ушанке. При этом, ты лежишь на матрасе, застеленным простыней и пледом из шерсти яка. Это защита от промерзшей в ночи кровати. Дальше следует тело, помещенное в кокон вкладыша от спальника. Сверху укрываешься одеялом и закладываешь его под себя, чтобы обезопаситься от щелей с потоками холодного воздуха.
Я достала из вкладыша от спальника бутылку с водой, которую положила накануне в ноги. Она нагрелась от производимого телом тепла. Теперь можно комфортно пить, умываться, чистить зубы и не коченеть от холода.
Из-за шторки пробивается легкий рассветный свет.
Окна запотевшие, улица отображается лишь силуэтом. На уровне земли видно черное пятно, которое перемещается по периметру внутреннего дворика. Черныш, хозяйский пес, поднимал по очереди лапки и ходил по участку, ловя солнечные лучи, которые не доходили до земли, а касались лишь крыш и верхней половины дома. Я усадила его между ног и начала растирать коренастую спину и грудь. Пес дрожал, от вибрации мое тело тоже подергивалось. Мы немного побегали и присели на небольшой участок, который наконец вышел из тени.
Хоть Черныш и мерзнет, когда заходит солнце, он родился здесь. Его густая шерсть и подшерсток эволюционировали, чтобы выжить на четырех тысячах. Другое дело люди, которые прилетают со всех континентов мира к вечной мерзлоте. Отопления нет, горячей воды тоже, и за все это человек платит огромные деньги. Если покупать трек к базовому лагерю Эверест, то стоимость без авиабилетов, страховок, питания, приближается к двум тысячам долларов. Но стоит оглянуться и любое противоречие рассеивается. Вокруг невероятная красота и ты не обращаешь внимания на условия, холод; чистишь зубы на улице, полоща рот водой с бутылки, а если не столь сообразителен, то со шланга или не менее теплого умывальника: все равно источник един — горная река.
В столовую начинают сходиться путешественники. Дингбоче — это распорядительный пункт между Эверестом, Айленд-пикок, Ама-Дабламом, на последний мы собакой любовались утром, сидя на пороге лоджии.
Людей много, каждый готовиться к своему маршруту: заряжают фотоаппараты, завтракают, делают заметки в блокнотах. С дальней лавки поднялся индус, укутанный в одеяло. Он решил спать в столовой. Буржуйка вечером грела так, что в помещении хотелось раздеться до майки. Но эта печь скверная: перестаешь топить и комната остывает в минуты.
С грохотом залетел француз лет пятидесяти пяти и, не церемонясь, потребовал кофе. Он еще день назад шмыгал красным, распухшим носом и сипел. Говорит, что в Лукле заболел, остался там на пару суток и сейчас догоняет свою команду. Чуть успокоившись, с чашкой в руках он и его портер подошли к настенной карте.
Парнишка указал конечную точку на сегодня. Француз нахмуренно возразил и ткнул пальцем на более дальнюю локацию: на базовый лагерь Айленд-пика. Его команда сегодня ночью будет штурмовать вершину, поэтому им необходимо торопиться. Портер не смог противиться.
Мужчина заплатил за восхождение и не хотел терять деньги. К чему приводит несоблюдение правил гор, показала молодая пара из Канады. Мы познакомились в первый день трека на перевале. Позже они ускорились, потому что хотели сделать круг и захватить соседние озера; их маршрут на практике требовал большего времени, а обратные билеты были уже куплены.
К обеду мы спустились с радиального выхода в Дингбоче и встретили их в лоджии. Они оба были в плохом состоянии. Канадцы проигнорировали акклиматизационные дни и переборщили с километражем. Несколько суток ребята сидели на таблетках в поселке выше, полагая что станет легче и они выйдут на финишную тропу. Лучше не становилось и пришлось спускаться. На высоте четырех тысяч невозможно выздороветь нетренированному человеку: в горах организм подвергается серьезной нагрузке; если ты заболел, то это означает, что иммунитет уже не справляется. Необходимо снижать высоту, восстанавливаться и лишь потом продолжать. Если этого не сделать, болезнь осложняется, можно умереть.
Мы и сами ощутили на себе двумя днями позднее, что горы не прощают нарушителей их законов.
